Вооруженные Силы Украины продолжают вести упорную борьбу с российской агрессией, однако внутренние проблемы в структуре и управлении снижают их эффективность. Генеральный штаб ВСУ сталкивается с рядом вызовов, не требующих срочного решения, чтобы обеспечить успешное выполнение боевых задач.
В X, бывшем Твиттере, бывший офицер и известный аналитик под ником Tatarigami , опубликовал интересное наблюдение , образовавшееся у него после общения с военными. Виктор Кевлюк , эксперт Центра оборонных стратегий, прокомментировал эти выводы для издания LB.ua. По его мнению, автор выделяет ряд проблем, снижающих эффективность применения сил обороны в этой войне.
1. Разрыв между реальным уровнем боеспособности воинских частей и их оценкой штабами
Так было всегда. И не только в ВСУ. Всегда было проще изменить руководящий документ или продлить срок службы ракет, придумать новые нормы оценки состояния летательных аппаратов, чем купить и дать войскам оборудование надлежащего качества с приемлемым эксплуатационным ресурсом. Все вспоминают ракетный удар по Броварам в 2000 году, когда хранившаяся дольше установленного ракета прилетела не туда, куда ее послали, а по жилому дому.
Ресурс может продолжить изготовитель, обследовав состояние каждой конкретной партии. Но когда производитель – РФ, не стоит на это надеяться. На прошлой неделе россияне, например, испытывали межконтинентальную баллистическую ракету РС-28 "Сармат", пытаясь щелкнуть или ядерной мощью, или костями ядерных мощей. Результат – взрыв ракеты РС-28 в шахте, разнесший и саму шахту, и пол космодрома Плесецк заодно (союзники посчитают, сколько точно от космодрома осталось и где-то напишут). Это пятая попытка брякнуть и как всегда – неудачно.
Ракетой "Сармат" противник планирует заменить МКБР РС-36 "Воевода" (ага, та же SS-18 Satan), которую производили в Днепре на "Южмаше". В РВСН РФ на боевом дежурстве есть 58 РС-36 и что-то там продолжать имеют право только его инженеры, а не российские кулибины. Предположим состояние ракет РС-36, находящихся на боевом дежурстве в РФ: жители Нижнего Тагила, Домбаровского, Ужура, Выползова, Козельска, Итатки, где расположены позиционные районы 13-й и 62-й ракетных дивизий, находятся в опасности, ведь "Южмаш" еще в 2014 году прекратил продолжать ресурс ракет в РФ.
Но ведь мы о своем: задачи, которые ставят войскам, очень часто не отвечают их боевым возможностям. Удивительно, что те же впечатления у меня складывались после всех командно-штабных учений. Такие взоры проползли в боевую практику и стали нормой? Конечно, это все можно объяснять недостатком сил и средств, но выполняя нереальную задачу, подразделение теряет даже имеющий потенциал и проблема еще более обостряется.
Новые бригады, имеющие преимущественно теоретически полигонный опыт, оказываются на наиболее важных участках и вряд ли способны выполнить боевое задание так, как пишет книга. Таких эпизодов можно припомнить немало – Очеретино, Торецк, например.
Сейчас в Курской области боевые действия ведет бригада ТРО. Как она вообще оказалась в составе ОТУВ "Северск"?! Сейчас этим вопросом задаются депутаты парламента, существует соответствующий депутатский запрос. Максимально сблизить реальную оценку и бумажную критически важно, если нужно менять методологию оценивания – немедленно это делать.
Истощенный войной персонал давно стал определяющим фактором боеспособности, ведь его моральное, физическое, психологическое состояние – ключевые составляющие боевого потенциала, потому что именно персонал и является его главным носителем.
2. Ложь и нереалистические отчетности
Устав внутренней службы ответственность за состояние боевой и мобилизационной готовности возлагает на командира от отделения в бригаду. Никого не пропуская. Любая проблема подразделения образуется либо по недосмотру непосредственного руководителя, либо старших начальников.
Оттуда возникает растяжка: или виноват ты, за что отгребешь, или виноват твой начальник и ты отгребешь, если об этом начальнику заявишь. Эта совковая модель не оставляет простора для маневра и только реальные лидеры способны не только брать ответственность на себя, но и противостоять давлению принципа "я - начальник, ты - дурак".
Фото: EPA/UPG
Слабые лидеры просто скрывают проблемы своего уровня иерархии и генерируют наверх фиктивную отчетность. На уровне бригады штаб имеет три батальона, девять рот, 27 взводов только пехоты и в условиях современного динамического боя вынужден преимущественно опираться на донесение, что приводит к генерации задач подразделения, существующей только в воображении штаба и в донесении командира этого подразделения. Это все имеет очень печальные последствия – потери, оставленные позиции, отступление.
3. Системные проблемы комплектования и обучение пополнений
Кто хочет углубиться в тему – читайте сообщения Романа Доника, руководителя учебно-инструкторской группы 151 учебного центра, в котором рекруты получают базовую военную подготовку. Впечатляет время от времени. В том числе и устойчивость командования и инструкторов центра противостоять деструктивному влиянию вчерашнего дня армии на завтрашний ее день. Профессиональное мастерство пополнений по оценкам большинства командиров на фронте далеко от самостоятельного выполнения функциональных обязанностей по должности.
Так воевать невозможно и подразделение получает дополнительную внутреннюю задачу – доучить, а часто – переподготовить пополнение. То есть бригада, которая должна воевать, в промежутках между боями должна быть еще и учебным центром. Ни времени, ни ресурсов на это у бригады нет. Уже поломаны все бывшие копья по поводу использования боевого опыта, потенциала военных, частично потерявших здоровье, но имеющих педагогическое дарование, в качестве инструкторов. Но воз и ныне на остановке "поговорим о стандартах НАТО".
Фото: АЗОВ
4. Отсутствие обзоров выполнения задач
Десятый год войны, а процедуры post mission briefing так и не прижились. Но на стратегическом уровне ежегодно проходят конференции, где обязательным предметом рассмотрения является опыт применения войск (сил) в АТО/ООС/стратегической оборонной операции Сил обороны. Вершина тактического мастерства – бригада, вот там и должна бурлить обмен опытом. А не в голубом доме по проспекту Воздушных Сил в Киеве.
Пример – по афганскому опыту: покойный генерал Рохлин, в Афгане – подполковник, командир 860-го полка в Файзабаде, получил отрицательный опыт – батальон полка в бою у Бахарака отступил, не выполнив боевой задачи и оставил несколько исправных БМП моджахедам.
Рохлина отстранили от должности и назначили заместителем командира 191-го омсп в Газне. Когда через год его восстановили в должности, Рохлин ввел следующую практику: каждый командир подразделения после выполнения задачи прибывал в штаб полка и в специальный журнал записывал какую задачу, какими силами он выполнял, каких результатов достиг, какие ресурсы имел, как потратил, что можно улучшить в следующий раз. Эти знания накапливались, новые офицеры имели доступ к этим знаниям, старые – возможность более эффективно готовиться к задачам, которые к ним уже кто-то выполнял.
Простое решение, но очень эффективное. Почему у нас – не так ли? Другая сторона этой монетки – ответственность для не справившихся командиров. Я не смог припомнить случаев, когда ответственность за невыполненную боевую задачу догнала хоть какого-нибудь командира. Как говорил Наполеон: "У победы много родителей, поражение - всегда сирота". Это следует изменить и как можно скорее.
Фото: тг-канал Сырский / Главком Александр Сырский общается с военнослужащими ВСУ во время визита на восточное направление фронта , 19 июля 2024
Поэтому генерируется решение сомнительной эффективности, ресурсы распределяются в ручном режиме, годами не решаются проблемы комплектования, обучения. Углубляется разрыв между штабами, поиск тактическим звеном ответа на вопрос "что курит старший штаб?" приобретают гносеологический характер после получения каждой БРки.
Не стоит винить солдат, сержантов и младших офицеров, которые не всегда должным образом обучены и обеспечены, но ежесекундно рискуют жизнью, выполняя не всегда понятные им задачи в том, что они эти задачи выполнить не смогли.
Если в старших штабах не научатся наконец анализировать поражения, устанавливать их объективные причины, наказывать их субъективные причины, составлять реалистичные дорожные карты преодоления таких проблем (на языке НАТО – «развитие возможностей»), то на нуле будут и дальше платить собственными жизнями за консервацию пораженной управленческим артритом иерархии.
Виктор Кевлюк , эксперт Центра оборонных стратегий
