“С началом полномасштабной войны дискуссия – как нам придумать наш уникальный “украинский велосипед” – потеряла всякий смысл. В рекордно сжатые сроки менее чем за 2 года мы подали заявку, получили статус кандидата и политическое "добро" на начало переговоров о вступлении в ЕС. У нас нет другого выбора, чем в ускоренном темпе, максимум через 5 лет, пройти этот путь”. Мысль.
Журналисты WSJ подсветили тренд по глобальной торговле, связанный с новой экспортной "экспансией" Китая и новым возможным шоком для глобальной экономики.
В конце 90-х годов и начале нулевых мировая экономика испытала первый шок от увеличения доли Китая в глобальной торговле. С одной стороны, упали цены на импортируемые товары, что было хорошо для потребителей в развитых странах, прежде всего с низкими и средними доходами, с другой — закрылись производства таких товаров, производители которых не выдерживали конкуренцию и переносили их в страны с более дешевой рабочей силой ( в частности, в том же Китае).
Экономика готовится к шоку: при чем здесь Китай и в чем угрозы
Сейчас глобальная экономика готовится ко второму шоку, связанному с китайским импортом, но этот шок будет другим. После полного снятия ководных ограничений в 2022 году Китай снова пытается увеличить свой экспорт, чтобы перезапустить экономику, преодолеть кризис на рынке недвижимости и выйти за пределы ослабленного потребительского спроса. Экспорт товаров в 2023 году вырос на 31% по сравнению с 2020 годом.
Как и двадцать лет назад, это оказывает определенный дезинфляционный эффект по миру. В частности, в январе 2024 года стоимость китайского импорта в США снизилась на 2,9% в годовом исчислении, тогда как стоимость импорта из ЕС, Японии, Мексики увеличилась. Это частично связано с дефляцией в самом Китае, что подпитывается падением цен производителей. Эту дефляцию Китай экспортирует сейчас по миру.
В отличие от нулевых, в китайском экспорте сейчас намного больше доля товаров обрабатывающей промышленности, профицит внешней торговли по которым (1,7 трлн. долл.) более чем вдвое превышает общее торговое сальдо по всем товарам (0,82 трлн. долл. в 2023 году году). Эксперты сходятся во мнении, что наращивание экспорта технологической продукции, такой как электромобили, полупроводники, части к ветровым турбинам, солнечные панели, зарядные батареи и т.п., где Китай имеет собственные длинные цепи создания добавленной стоимости и конкурентные преимущества, является одним из столпов новой стратегии страны по поддержании экономического роста
Есть "прекрасный" кейс усиления тисков экономической силы Пекина на примере России, которая за последние годы попала в гораздо большую зависимость от технологического экспорта из Китая.
Впрочем, в этом сегменте Пекин начинает все больше конкурировать с передовыми по технологическому развитию странами Запада, которые считают Китай своим главным геополитическим и экономическим конкурентом и, в отличие от нулевых, принимают меры по защите своей стратегической промышленности. Отсюда антидемпинговые расследования (как против начавшихся в ЕС китайских электромобилей), прямые запреты на импорт (как против отдельных поставщиков солнечных батарей и комплектующих к ним, телекоммуникационного оборудования в США) и многие другие нетарифные ограничения в дополнение к “тарифному наследию” Трампа.
Результат этого торгового сражения для развитых стран еще впереди. Впрочем, уже очевидно, что как следствие часть дезинфляционного потенциала от китайского импорта может перетечь в страны с меньшим уровнем торговой защиты и меньшим уровнем доходов. Это хорошо для местных потребителей, но промышленность в этих странах окажется в еще больших "тисках" экономической силы Китая (как это было в начале нулевых в странах Запада), который сохраняет доминирующие позиции как в поставках дешевых потребительских товаров, так и вышел на лидирующие позиции в экспорте передовой технологической продукции
Добавлю от себя, подсвеченные WSJ тренды не являются какими-то новыми. За их развитием, в частности, переносом производств из Китая со стороны развитых стран и более агрессивным, в т.ч. за счет государственных субсидий, вложений в образование и науку, выходом на рынки технологической продукции китайских производителей, мы наблюдаем не менее последних 5-7 лет. С другой стороны, есть "прекрасный" кейс усиления тисков экономической силы Пекина на примере России, которая за последние годы попала в гораздо большую зависимость от технологического экспорта из Китая. Конечно, таких примеров хватает во многих странах Азии и Африки.
Следовательно, мировая экономика уже сталкивается со вторым шоком от торговли с Китаем, который был частично смягчен из-за ковид-19 и войны в Украине. Сначала из-за нарушений в цепях поставок, а затем из-за формирования отложенного спроса на технологические товары длительного пользования. Но эти дисбалансы были по большому счету устранены в 2023 году, в котором мы увидели обострение торговых споров и замедление товарного экспорта из Китая (против 2022 года). В последующие несколько лет эти противоречия будут только обостряться.
Торговля, протесты фермеров в ЕС и конкуренция: какие выводы для Украины
Неоднократно повторял, что полномасштабная война окончательно и безвозвратно сняла дискуссию о путях развития и структурной трансформации экономики, теперь уже послевоенной, в том числе и промышленности. К сожалению, история этой трансформации последние 30 лет, особенно в обрабатывающей промышленности, — это больше о потерях, чем о достижениях. Это отдельная история, почему так вышло.
Но в этой истории до войны еще оставалось место для обсуждения украинского «уникального пути», в рамках которого мы могли рассматриваться как транзитное государство (хотя в этом плане после 2014 года уже были существенные ограничения), как площадка для экспансии тех же технологических китайских товаров. на рынки ЕС, пользуясь преимуществами ЗСТ с ЕС (по факту этого не было, свидетельством чего является крайне низкий показатель ПИИ из Китая на уровне 140 млн. долл. на конец 2021 года и существенные транзитные ограничения на наше участие в рамках "Нового шелкового пути") ).
С началом полномасштабной войны дискуссия - как нам придумать наш уникальный "украинский велосипед" - потеряла всякий смысл
Это, кстати, не мешало активной взаимной торговле, в которой Китай оставался страной номер №1 по товарообороту (15% в импорте и почти 12% в экспорте в 2021 году). Впрочем, структура нашей торговли с Китаем, в рамках которой мы преимущественно экспортировали кукурузу, подсолнечное масло и ЖРС, а импортировали готовую продукцию обрабатывающей промышленности, только цементировала сырьевой и олигархический характер украинской экономики, направленный на добычу и вывоз природной ренты.
С началом полномасштабной войны дискуссия - как нам придумать наш уникальный "украинский велосипед" - потеряла всякий смысл. В рекордно сжатые сроки менее чем за 2 года мы подали заявку, получили статус кандидата и политическое "добро" на начало переговоров о вступлении в ЕС.
У нас нет другого выбора, чем в ускоренном темпе, максимум за 5 лет, пройти этот путь, став полноценным членом ЕС. Это уже не мечта, а вопрос времени. А еще это вопрос выживания, и это само по себе значимый мотивирующий фактор, который не имела ни одна страна-кандидат.
Война вносит свои коррективы, но не является препятствием для укрепления институтов, гарантирующих верховенство права. Это, в свою очередь, позволит после войны привлекать ПИИ, встраиваться в высшие глобальные цепочки создания добавленной стоимости, искать свои ниши. Сейчас, несмотря на войну и непростую ситуацию с соседями по ЕС, необходимо максимально использовать выгоды от 4 свобод и выравнивания, когда ЕС финансово подтягивает страны-кандидаты на вступление. Собственно программа Ukraine Facility, которая через 5 лет еще будет меняться и наполняться новым содержанием, — это инструмент такой подготовительной предвступительной работы.
В этой конкурентной борьбе мы можем найти свою нишу, став, как страна — кандидат на вступление в ЕС, одной из стран для переноса производства "ближе к границам" ЕС.
Вы спросите, при чем здесь Китай? А к тому, что конкуренция между ЕС и Китаем в производстве, прежде всего, средне- и высокотехнологичных товаров в ближайшие 5 лет будет обостряться. Это неизбежно усугубит уже упомянутые тенденции к переносу производств по западным странам из Китая домой, в более дружественные страны (friend-shoring) и/или “ближе домой” (near-shoring). Основным направлением для friend-shoring в ближайшее время будет Индия и Вьетнам, за которые уже идет соревнование между странами Запада и Китаем, под влиянием роста стоимости рабочей силы также пытается переносить производство за свои пределы. Впрочем, нам свое делать — в этой конкурентной борьбе мы можем найти свою нишу, став, как страна — кандидат на вступление в ЕС, одной из стран для переноса производства «ближе к границам» ЕС.
Для этого необходимо усиливать промышленные связи с ядром ЕС (Германией — Францией) и Великобританией , где лидерство в силу географической близости, гораздо более крепких экономических завязей и членства в ЕС будет за ФРГ. Конечно, сказать легче, чем сделать. Но Украина не уникальна в этом плане. Тот же путь промышленной трансформации, прежде всего, под влиянием немецкого капитала прошли Польша, Чехия и Словакия. К примеру, последняя нашла свою нишу в автомобилестроении.
Наши соседи — страны ЕС, бизнес в которых смотрит на перспективу, все эти риски усиления Украины после войны понимают как никто другой. Отсюда определенная "истерика" и "заряжание" протестного потенциала разного политического толка, которые мы сейчас наблюдаем, с целью затормозить торговлю, а значит, экономическую интеграцию Украины в ЕС. Я соглашаюсь со многими экспертами, что попытки идти "на брешь" в ЕС с "аграркой", которая занимает 60% в нашем экспорте, только усиливает этот протест. Это точно плохая история со всех сторон — и для нас, и для ЕС. Я просто напомню, что в ЕС нет ни одной страны с долей с/х в структуре добавленной стоимости более 5% (5% — это уровень Болгарии и Румынии, у которых уровень доходов на единицу населения наименьший в ЕС), а в Украине это 12 ,7% в 2021 году и 9,3% в 2022 году (по данным статистики ООН).
В то же время, если мы найдем и разовьем свои уникальные ниши в экспорте в ЕС (например, в зеленой энергетике, металлургии, химии, машиностроении), привлекая европейский, прежде всего, немецкий капитал в промышленную реструктуризацию, и постепенно будем смещать акценты во внешней торговле, то этот сопротивление будет меньше. Да, это средне- и долгосрочные структурные изменения, но они неизбежны, если интегрироваться в ЕС.
Наш опыт в ВПК способен дать толчок для развития многих смежных отраслей машиностроения, услуг с высокой добавленной стоимостью.
Обострение конкурентной борьбы ЕС с Китаем может пригодиться на этом пути структурной трансформации экономики и реструктуризации промышленности. Но еще лучший повод, которого и искать не нужно, это усиление промышленного сотрудничества в рамках ВПК. Это "железобетонная" наша уникальная ниша для производственной специализации и экспорта после войны, потому что глобальный спрос на вооружение и военную технику будет прогнозироваться. С учетом накопленного практического опыта во время войны, как с теми же надводными дронами, которые стали game-changer в этой войне, изменив расписание в Черном море, эту нишу у нас точно никто не отнимет. Она способна дать толчок для развития многих смежных отраслей машиностроения, услуг с высокой добавленной стоимостью (инжиниринга, проектирования, дизайна и др.), науки и образования.
