Война в Украине окончательно перешла в состояние позиционной: ни одна из сторон не может провести крупную операцию, не потратив на нее слишком много ресурсов техники, боеприпасов, но самое главное людей. В обсуждении будущей стратегии ВСУ вместо "контрнаступления" все чаще раздается другой термин - "стратегическая оборона".
О необходимости перехода к стратегической обороне заявил в интервью BBC бывший главком ВСУ Виктор Муженко, причем, по его словам, Киев сохраняет "потенциальную возможность разгрома оккупационных войск на территории Украины", если сможет грамотно разработать и реализовать такую стратегию.
О переходе к “году стратегической обороны” говорится и в большом докладе, подготовленном министерством обороны Эстонии.
Позиционная война, то есть такая война, когда линия фронта не претерпевает значительных изменений при какой-либо интенсивности боев, — вынужденное состояние.
Из него, правда, можно извлечь и преимущества, когда ничего другого просто не остается. Хотя командование любой армии обычно предпочитает вести маневровую войну, для которой собственно строятся все современные вооруженные силы.
Позиционная война по своим целям может называться войной на истощение. В отличие от маневровой или молниеносной войны, целями в ней становятся не разгром армии противника, занятые города или территории, выход на какие-то стратегически важные позиции, а снижение боеспособности армии противника и обороноспособности его государства в целом, способности его народа и армии к сопротивлению .
При этом позиционный конфликт не может сам по себе закончиться победой — он либо приводит к ситуации, когда истощенная страна соглашается с уступками, либо создает условия для перехода войны к более активной, маневровой.
С осени 2022 года до конца лета 2023-го в Украине и на Западе многие политики и военные говорили о необходимости и важности летнего наступления, и, очевидно, побеждать на фронте они собирались именно решительным ударом.
Однако после окончания этого наступления, не достигшего поставленных целей, стало ясно, что такая стратегия не сработала и Киеву придется вступать с Москвой в затяжной конфликт на истощение.
При этом в Кремле убеждены, что военный, экономический и демографический потенциал у России выше, чем у Украины. Кроме того, российское руководство уверено, что иностранная помощь Украине скоро, вероятно, прекратится, что Запад устанет от этой войны быстрее России.
Эта уверенность прозвучала, в частности, во время "прямой линии" Владимира Путина 14 декабря, когда он заявил, что российская финансово-экономическая система крепка, а армия боеспособна, в отличие от Украины, которая, по словам российского президента, "сегодня почти ничего не производит”. “Пытаются что-то там сохранить. Все привозят, извините за моветон, на халяву. Но эта голенища когда-нибудь может и закончиться. И, судя по всему, так и заканчивается мало-помалу”, – заявил Путин.
Будущая поддержка Украины действительно остается неопределенной — в США судьбу этой помощи Конгресс будет решать в январе, Европа также пока не смогла утвердить новое финансирование Украины.
Как отмечают многие эксперты, в том числе из американского Института изучения войны, "внезапное прекращение помощи Западу, вероятнее всего, рано или поздно приведет к потере способности Украины сдерживать российскую армию".
Украина и ее партнеры пытаются решить эту проблему, разработав план, который может хотя бы описать перспективу западным политикам и помочь им в решении вопроса военной помощи Киеву.
Неопределенность и отсутствие более-менее четкой перспективы очень мешает конгрессменам в утверждении пакета помощи — им просто непонятно, как долго придется тратить деньги на поддержку ВСУ в войне, победа которой не ясна.
Как написала в начале декабря газета New York Times, Украина совместно с США разрабатывают стратегию, главная цель которой – удержать контролирующие ВСУ территории.
По информации издания, американцы предлагают сфокусироваться на этой главной цели, в то время как украинцы хотят вести более активные боевые действия с применением дальнего высокоточного оружия.
Сейчас идея сыграть в игру, которую навязывает Украине Россия, то есть начать войну на истощение, вместо подготовки нового большого наступления, находит все больше поклонников. И это логично — другого выхода пока просто не видно.
“Война на истощение невыгодна никому и никогда, на нее идут, только если нет возможности вести войну более активно, но в такой ситуации она более невыгодна Украине, чем России: кроме потерь на фронте, миллионы беженцев, ракетные удары по всей территории страны, разрушение инфраструктуры и экономики, неясные перспективы государства в целом — поэтому если наступление и излом тенденции не удались, нужно еще раз подумать о перспективе», — так описал нынешнюю ситуацию в интервью BBC израильский военный эксперт Давид Гендельман.
Так получилось
Вообще ни русская, ни украинская армии не собирались закапываться в землю и переходить к войне на истощение.
В феврале 2022 года Россия попыталась совершить классический блицкриг с прорывом в столицу и захватом доброй половины Украины.
Когда взять Киев не удалось, а продвижение на юге остановилось, то Россия начала наступление на Донбассе, которое также было вполне решительным и по характеру, и по целям: российские войска стремились окружить и уничтожить крупную украинскую группировку, но также безрезультатно — на юге клещей. ” украинскую оборону не удавалось пробить, а на севере вообще все закончилось поражением.
В начале сентября 2022, воспользовавшись низкой плотностью российских войск в Харьковской области, ВСУ смогли спланировать и провести осеннее наступление, освободив большую территорию, а затем заставив Россию отвести войска от Херсона на левый берег.
Однако впоследствии обе стороны не смогли спланировать и провести ни одной крупной операции и добиться такого же успеха, как у российской армии на юге Украины в начале вторжения или в ВСУ под Изюмом осенью 2022 года.
Во время летнего наступления 2023 года ВСУ вклинились в российскую оборону на 30 километров, но не достигли поставленной цели — выхода к Азовому морю или хотя бы освобождения лежащего на полпути к побережью города Токмак.
Таким образом, позиционной эта война стала еще зимой-весной 2023 года, а летнее наступление ВСУ лишь наглядно показало, как тяжело переломить это положение.
Почему возник позиционный тупик?
Причин, по которым война перешла в такое состояние, несколько.
После русской мобилизации на фронте с обеих сторон оказались соразмерны по размеру группировки, причем их численность позволяет насытить части в обороне настолько, чтобы сделать невозможным прорыв небольшими группами.
Такое продвижение затруднено тем, что за долгое время, в течение которого линия фронта оставалась неизменной, каждая из сторон успела подготовиться к обороне, выкопав траншеи, оборудовав огневые точки, установив минные поля и пристреляв их.
Кроме того, каждая сторона использует весь арсенал разведки, чтобы контролировать территорию, занятую противником, постоянно совершенствуя навыки и технику.
Учитывая, насколько хорошо сейчас просматривается ближний тыл, скрытая концентрация и прорыв небольших групп очень осложнены. Иногда между обнаружением и поражением цели артиллерией проходит всего несколько минут.
Прорыв крупными группировками тоже оказался почти невозможен. Теоретически существует возможность собрать ударную группировку и создать численное преимущество на определенном участке фронта, однако и здесь разведка мешает сделать это тайком.
Обе стороны активно используют для разведки беспилотники, и другие виды разведки стали более эффективными. Например, агентура на территории противника может передавать данные гораздо быстрее, чем раньше.
Современные системы электронной разведки также стали более совершенными. Украина получила доступ к информации из западных спутников и данных самолетов-разведчиков, а Россия активно привлекает собственные разведывательные средства, такие как радары и самолеты ДРЛС.
Так что втайне развернуть крупную группировку стало практически невозможно — противник раскрывает замысел и успевает отреагировать на угрозу, подтянув со своей стороны к месту предстоящего прорыва резервы.
В конце концов ни одна из сторон не продемонстрировала умение действовать большими соединениями в рамках общевойскового боя в тесном взаимодействии различных составляющих ударной группы — инженерных, танковых, мотопехотных, ракетно-артиллерийских и авиационных частей.
Дело в том, что в этой войне появилось столько новых военных технологий, что их применение пока очень плохо изучено, и тактические приемы, позволяющие с ними бороться, не отработаны.
И поскольку опыта и умения ведения боевых действий не хватает на всех уровнях, начиная с рядовых и заканчивая командованием, все это приводит к слишком высоким потерям.
При этом воюющие армии приобретают новый боевой опыт, позволяющий им совершать все меньше ошибок, которыми мог бы воспользоваться противник.
В чем нуждается Украина для обороны?
Общие цели перехода к стратегической обороне, о которых говорилось в упомянутом уже аналитическом докладе эстонских военных, не дают представления о том, какой тактики будут придерживаться ВСУ во время кампании.
Она будет связана с поставками иностранного вооружения и военной техники. С одной стороны, эти поставки будут исходить из потребностей Украины, с другой — будут ограничивать свободу действий ВСУ.
Если ВСУ не предпримет попытки еще одного наступления в 2024 году, а действительно перейдет к обороне, то номенклатура западных поставок должна измениться.
Как отмечает израильский военный эксперт Давид Гендельман, в первую очередь ВСУ нуждаются в артиллерийских боеприпасах, поскольку "на них стоит и оборона, и наступление в российско-украинской войне".
“Необходимо усилить ПВО и ПРО, особенно с началом очередной зимней кампании ударов по инфраструктуре, с этим, в частности, связано и снабжение Германией еще одной батареи Patriot. Нужно реальное начало поставки авиации — и как второе дыхание украинским ВВС на перспективу, и как противодействие российским самолетам, в частности, запускам крылатых бомб с УМПК, против которых ПВО малоэффективна. Бронетехника для обороны менее критична, чем для наступления, но на перспективу нужна и она», - считает израильский эксперт.
Но главное, по словам Гендельмана, состоит в мобилизации украинской экономики и государства. «Прежде всего, это касается перевода страны на военные рельсы, раскрутки ВПК и вообще мобилизации материальных и человеческих ресурсов для войны. Пока что Россия показывает себя в этом лучше, чем Украина, хотя, казалось бы, Украине это больше горит и можно было ожидать больших сдвигов», — сказал он.
Гендельман считает, что Украина должна прилагать максимальные усилия для развития собственного ВПК, что снизит ее зависимость от западных поставок.
“Проблема со снабжением в том, что западный ВПК тоже раскручивается недостаточно быстро, и по многим категориям есть физическая нехватка […] Поэтому все опять упирается в собственные украинские возможности и усилия. Если это "не очень и хотелось" по переходу на военные рельсы продолжится, Украина проиграет, и никакие ссылки на объективные обстоятельства не помогут", - считает он.
Маневренная или окопная?
Документ, разработанный эстонскими военными, содержит цели и задачи, которые могут поставить перед собой ВСУ, если они решат воевать с Россией на истощение.
Среди них – удары по коммуникациям, чтобы нарушить поставки войск на передовой, давление на Черноморский флот, снизить его активность, а также защиту воздушного пространства, чтобы не позволять российской авиации на него влиять.
Кроме того, ВСУ предлагают продолжать сдерживать российское медленное наступление, нанося при этом российской армии максимально возможные потери.
По подсчетам министерства обороны Эстонии Россия способна готовить не более 130 тысяч военных в течение полугода. Эстонцы считают, что если безвозвратные потери (убитыми и ранеными без возможности вернуться на фронт) составят 50 тысяч за полгода, то это перегрузит российскую мобилизационную систему и приведет к тому, что на фронт будут попадать менее подготовленные солдаты, что уменьшит боеспособность российской группировки.
Эти общие принципы, изложенные в докладе, не дают представления о том, какую тактику изберут ВСУ. По всей видимости, этого пока не знает даже командование украинской армией.
Оборонная стратегия не означает, что войска не будут маневрировать и проводить наступления.
Штурм Угледара прошлой зимой, весеннее взятие Бахмута, бои под Авдеевкой — все эти операции, проводимые российской армией, заключаются в концепцию позиционной войны, равно как и украинский плацдарм на левом берегу Днепра и даже продвижение под тем же Бахмутом и в районе Ореховского выступления. летом 2023 года.
Эти операции не привели к значительным изменениям линии фронта, то есть к изменившим характер войны (поэтому войну и называют позиционной). И все они были очень затратными.
При этом поскольку полевая фортификация является одной из основ обороны в позиционной войне, строительство линий обороны — дополнительные расходы такого конфликта. Это десятки и даже сотни километров траншей, противотанковых рвов, заграждений, гектары минных полей, бетонные бункеры, до этого и многое другое. Строительством этих линий обороны сейчас занимаются обе стороны.
Отказаться от активных боевых действий во время позиционной войны трудно, ведь только так можно удержать или завоевать инициативу, заставляя противника реагировать на угрозы. Реакция всегда более затратна, чем заранее подготовленный удар, потому что она требует экстренных мер.
Поэтому во время позиционной войны у каждой армии есть выбор — либо готовить и вести затратные активные операции, либо реагировать на инициативу противника, тратя на это еще больше ресурсов.
Виктор Муженко в интервью BBC отмечает, что стратегическая оборона, к которой должны, по его словам, уже сейчас перейти украинские силы, предусматривает нанесение ими контрударов.
Параллельно, говорит Муженко, Украина должна "переформатировать фронт". Это значит, что нам нужно создать мощный резерв – не только количественный, но и качественный. А качественный резерв – наличие военных организмов: бригада, корпус и так далее – подготовленных, оснащенных, слаженных, с высоким моральным духом, способных решать такие вопросы”, – резюмирует он.
Давид Гендельман считает, что оборона потребует меньших усилий и напряжения, чем более активная война, но это время нужно использовать для подготовки именно к решительным боевым действиям.
“Оборона менее затратна по ресурсам, чем наступление, но все же упирается именно в перспективу: и потери, и другие расходы просто размазываются во времени вместо больших одномоментных потерь при большом наступлении. Поэтому, если в течение оборонного этапа не будет сдвигов в переходе на военные рельсы, то это просто отложение неприятностей, а не их решение», — говорит он.
Об этом идет речь и в докладе эстонских военных. По мнению экспертов минобороны Эстонии, главная цель в настоящее время – взорвать уверенность России в том, что войну удастся завершить в течение 2024 года. Для обороны Украины следующий год будет стратегическим, в течение этого времени должна быть построена военная и промышленная база страны для того, чтобы у Киева появилась возможность нанести поражение российским военным.
Судя по всему, командование ВСУ полностью осознает проблемы, возникающие при длительном позиционном противостоянии. Украинский главнокомандующий Валерий Залужный еще в начале ноября опубликовал статью в журнале Economist, в которой изложил свои взгляды на то, в чем нуждается Украина в такой войне.
По словам Залужного, приоритетами для ВСУ (то есть сферами, которые необходимо развивать и укреплять) является авиация, которая позволит добиться если не преимущества в воздухе, то хотя бы паритета; РЭБ – они жизненно необходимы на фоне резкого увеличения дронов; системы контрбатарейной борьбы – артиллерия в позиционной войне становится одним из главных средств поражения и с ней нужно бороться; инженерная техника для преодоления минных полей именно они стали одним из главных факторов, которые не позволили ВСУ провести успешное наступление. И, наконец, люди, потому что именно они освобождают оккупированные территории — самолеты, дроны и другая техника этого сделать не может.
Залужный написал, что Украина может восстановить свою территориальную целостность только военной силой. Однако и сам он признает, что война приобрела позиционный характер, и многие комментаторы говорят, что главное для Украины в период "стратегической обороны" - не потерять еще больше своей земли.
