На западной границе сегодня сходятся две линии реальности. С одной стороны, официальные заявления о реформировании таможни, цифровизации процессов, упрощении контроля и борьбе с коррупцией. С другой стороны, рассказы водителей микроавтобусов, местных предпринимателей и активистов, которые уверяют, что пройти границу без «абонемента» невозможно. Об этом пишет "Антикор".
В этих разговорах все чаще звучит фамилия человека, который не является публичным политиком, не дает интервью и не стремится быть известным, но давно занимает заметную должность на Львовской таможне. Речь идет об Олеге Федоровиче Будзе, начальнике отдела таможенного оформления №1 поста «Мостиска». Именно вокруг его имени начали сплетаться многочисленные слухи о поборах, «черных кассах» и выборочном контроле.
История приобретает еще более интересный оттенок, если посмотреть в документы. Декларации, которые ежегодно представляет Олег Будз, показывают картину, далекую от скромного чиновничьего быта. Это большие суммы наличных денег в долларах и евро, автомобили представительского класса, доходы от бизнеса жены и даже упоминания о подарках в миллионах гривен. Сами по себе эти цифры не доказывают нарушений закона, но они бросаются в глаза, когда их сопоставляешь с официальными доходами семьи. И в этом состоит главная интрига: насколько прозрачно и честно складывалось материальное положение семьи Будза?
Фигура Будза долгое время оставалась в тени, пока в телеграммах-каналах и региональных публикациях не начали появляться материалы о схемах на границе. Авторы утверждали, что часть микроавтобусов проходит контроль быстрее и без очереди, а водители платят фиксированные суммы в обмен на гарантированное зеленое окно. Именно в таком контексте фамилия начальника отдела таможенного оформления Олега Будза стала символом «таможенного конвейера» .
Однако официальные документы рисуют куда более сдержанную картину. В Едином государственном реестре деклараций НАПК четко зафиксировано, что Олег Будз занимает должность в системе Львовской таможни. Его ежегодные отчеты отражают зарплату, несколько автомобилей, банковские счета и денежные активы. Ключевой момент состоит в том, что, начиная с 2019 года, вместе с декларациями появились данные о жене Анне Коваль, доходы которых от предпринимательской деятельности значительно превышают зарплату мужа.
В декларации за 2024 год, например, указан совокупный семейный доход более чем в 3,5 миллиона гривен, из которых 2,38 миллиона составляли доходы жены от бизнеса. Она же указана получателем зарплаты в частной компании Петр Карбо Хэм в размере более полумиллиона гривен. На фоне этих доходов официальная зарплата самого Будза в 623 тысяч выглядит куда скромнее.
Но более впечатляют денежные активы: наличные 160 тысяч долларов, 90 тысяч евро и почти полтора миллиона гривен, плюс банковские остатки. В пересчете на гривну это более двенадцати миллионов, что в три с половиной раза превышает совокупный доход семьи в год.
Особого внимания заслуживает декларация 2021 года, где зафиксирован подарок жене Анне Коваль в размере более 1,3 миллиона гривен. От кого был этот подарок и на каких условиях вопрос остается без ответа, ведь декларация фиксирует только сам факт получения средств. О том, что этот «подарок» почему-то не заметили правоохранительные органы, призванные отслеживать такие вещи, скромно умолчим. Зачем объяснять очевидные вещи?
Если в декларациях Будза основное внимание привлекает соотношение доходов и активов, то в случае его жены это сочетание официальных заработков и предпринимательских поступлений. Анна Коваль указывается как сотрудница коммерческой компании и одновременно как предпринимательница, чьи доходы за один год превышают два миллиона гривен. Она также фигурирует владелицей или пользовательницей автомобилей премиумкласса, Audi Q7 2016 года и BMW X6 2021 года, причем последний указан в безвозмездном пользовании, что само по себе выглядит необычно и требует документального подтверждения. Сам же Олег Будз ездит на стареньком «пассате», как и положено образцовому чиновнику. По крайней мере, так написано в декларации. Что тоже оставим без комментариев.
Кроме деклараций, имя супруги появилось и в судебных хрониках. В октябре 2024 года в реестре судебных решений зафиксировано дело о нарушении правил дорожного движения, что повлекло повреждение автомобилей. В телеграмм-каналах это дело напрямую связывают с Анной Коваль, однако публичный доступ к полному тексту решения ограничен, поэтому установить прямую связь пока невозможно. Тем не менее именно упоминание фамилии в судебных документах усиливает внимание на ее роли в семейной истории Будза.
И вряд ли «Особа_1», указанная в тексте Постановления Галицкого райсуда Львова как «потерпевшая», ездящая на BMW X6, является полной однофамилицей Анны Викторовны Коваль. Так что сомневаться в том, кто же ездит на «безвозмездном» BMW X6, не приходится.
В совокупности это создает образ семьи, чьи финансовые возможности значительно выше среднего уровня, даже по меркам крупных предпринимателей. Наличие крупных сумм наличной валюты, дорогих «безвозмездных» автомобилей и подарков вызывает закономерные вопросы: насколько прозрачны источники этих средств и соотносятся ли они с официальными доходами? Особенно если посмотреть на декларации Олега Будза системно. И сравнить цифры роста его состояния по годам. В 2015 году Олег Будз пришел на таможню бедным. А в 2025 году уже стал миллионером. Впрочем, смотрите сами и делайте выводы сами.
Скептики скажут: что необычного в том, что жена таможенника ведет успешный бизнес, а семья зарабатывает легально? Формально – ничего. В декларациях все отражено, цифры совпадают, документы заполнены. Но подозрения возникают не только потому, что речь идет о чиновнике из чувствительной сферы — украинской таможне. Они подпитываются репутацией самой системы, где коррупционные схемы десятилетиями числились нормой.
Рассказы перевозчиков и предпринимателей о «черных кассах», где ежедневно собираются тысячи долларов наличными, подтверждаются многочисленными публикациями и расследованиями о других постах и других фамилиях. Будз в этой истории становится символом – фигурой, через которую общество пытается объяснить себе, как работают старые механизмы в новой реальности.
Сложность ситуации усугубляется молчанием официальных структур. Ни сам Будз, ни Львовская таможня, ни прокуратура не давали публичных комментариев по поводу обвинений. Запросы журналистов остаются без ответа. При этом активисты и телеграмм-каналы продолжают публиковать списки сотрудников, которых, по их мнению, следует проверить на предмет коррупционной составляющей.
Эта тишина только усугубляет недоверие. Когда в декларациях фиксируются миллионы наличных денег, но следственные органы не спешат проверять источники происхождения средств, общество получает сигнал: система до сих пор закрыта, а неподконтрольные схемы могут существовать и дальше.
В истории с Олегом Будз есть все: официальные документы, демонстрирующие значительные активы семьи; декларации, где указаны миллионы гривен доходов жены; автомобили, подарки и валютные резервы; судебное решение, косвенно связанное с супругой. Все это факты, зафиксированные в открытых реестрах. Есть и другая сторона — многочисленные обвинения в поборах и схемах на границе, пока не нашедшие документального подтверждения.
На стыке этих двух реальностей и рождается расследование. Оно не выносит приговоры и не ставит окончательную точку. Но оно фиксирует очевидное: соотношение доходов и активов семьи вызывает вопросы, требующие внимательной проверки. Она показывает, что фамилия Будз звучит не случайно, а потому что символизирует системную проблему.
Будз может являться лишь частью большой машины, которая годами налаживала неформальные правила. Возможно, его имя бросают оппоненты, чтобы дискредитировать одного человека. Но если система не ответит, подозрения будут умножаться.
Пока же в сухом остатке – парадокс: официальные доходы семьи за год составляют чуть больше трех с половиной миллионов гривен, а задекларированные активы — более двенадцати миллионов. Есть большие подарки, дорогие автомобили, валютные сбережения и есть молчание со стороны тех, кто обязан проверять подобные различия. И в этом молчании главный сигнал обществу: если система не изменится, фамилии могут быть разными, но результат останется тем же.
